И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Нда... Сегодня, кажется, до многого дошел. Если это так,то это здорово и интересно, и предоставляет большое поле для работ над собой. Притом даже если я и не прав, то работ дофига... Просто самой неприятной не будет... А старик Фрейд был во многом прав,ж да.
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Нда... Сегодня, кажется, до многого дошел. Если это так,то это здорово и интересно, и предоставляет большое поле для работ над собой. Притом даже если я и не прав, то работ дофига... Просто самой неприятной не будет... А старик Фрейд был во многом прав,ж да.
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
В который уже раз признаю и познаю на себе правоту такого писателя, как Ю.Никитин. Сколь проще все было бы, коли Добро и Зло вывешивали флаги, и под первыми стояли те, кто близок нам, а под вторыми существа столь отватительные, что даже самоя мысль о даже временном сюзе с ними не могла закрасться в сознание... Мы же имеем множество войск под стягами добра и блага, и у каждого есть по Истине в последней инстанции на каждый случай. Черт. И было бы еще не слишком плохо, если бы одна истина не давала даже частью познать и принять другую... нет же - и понимаешь, и принимаешь даже... А все равно плохо, отвратительно просто...
Тэнгу, мать твое налево! Возми себя в руки - не мальчик уже... Возьми себя в руки, я сказал, ебнешся ж иначе!
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Недетский пафос наших дней- Не оказаться на спине, Не быть, как все, но отличаться только в малом.
Уметь любить, уметь хамить, Уметь за зло благодарить, И даже с девкой расплатиться по безналу.
Где ты, Первая Звезда? Веди меня туда, Туда, где живёт моё сердце. Туда, в позабытый дом, Где вспомню о былом, Холодным сердцем отогреться В нём!
Мы научились честно врать И по закону воровать, И крепко спать, и не любить, чтоб нас будили.
Но нам не стоит без затей Напоминать про тех детей, Которых мы давно в самих себе убили.
Где ты, Первая Звезда? Веди меня туда, Туда, где живёт моё сердце. Туда, в позабытый дом, Где вспомню о былом, Холодным сердцем отогреться В нём! Иван Царевичъ.
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Наблюдения за путешественниками.
Кто из нас не ездил если не за границу, то просто на дачу, за город? Думаю, таких не много, а уж если по знакомым смотреть, то все мы знаем отнюдь не одного такого человека. А если предоставляется возможность понаблюдать за ними, оставаясь при этом хотя бы частично вне – что прекрасно осуществимо в том случае, если вы, оставшись на месте, связываетесь с другим по телефону – то можно довольно часто подметить схожие психологические эффекты, если, конечно, это отсутствие длилось достаточно долго (Пока что точно установленный мною минимум равен двум неделям). Немного подумав над этим я нашел всему этому очень красивое название, неплохо отражающее суть вопроса для тех, кто читал соответствующую книгу Г.Л.Олди. Я назвал это «синдромом Одиссея», хотя, быть может, матерыми психологами для этого дана другое название. Фактически, речь идет о первых днях после приезда на новое место, и некотором сроке после возвращения обратно. Приехав, скажем, в другой город – пусть даже в иную страну – мы отнюдь не всегда сразу осознаем это не только умом, но и сердцем, продолжая ощущать себя почти как дома – кажется, что близких людей можно увидеть спустя совсем немного времени, хотя мы и понимаем, что это не так. Однако эта часть синдрома, как мне кажется, менее опасна, чем вторая – «Возвращение на Итаку». Итак, прошло время вашего отдыха от всего и вся далеко от дома, и вы направляетесь к родным пенатам, желая вновь увидеть всех, кто остался там и был вам дорог. Только вот пыль дорог припорошила не только ваши одеяния, но и в самое ваше тело впиталась, и отнюдь не сразу окажется вымыта оттуда. А до тех пор, пока этого не произойдет, вы вернетесь лишь физически, не по настоящему – часть вас все еще останется там, где вы изволили отдыхать, оттого даже самые близкие могут вам странными показать, ровно как и вы им. Ведь те, кто вас ждал еще не успели перелинять, не успел сбросить кожу ожиданья, в которую довольно прочно вросли. Из-за этого вполне могут возникнуть острые углы, каковые надо обходить с максимальной осторожностью – особенно если принять в расчет, что именно интенсивное общение этих двух сторон может помочь вернуться как можно быстрее.
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
история о Юноше и Звезде Знаешь, не стоит думать, будто бы все чудесное осталось в прошлом, что место для сказок есть лишь на эльфийских полянах да в теремах Тридевятого Королевства, а нам в наших бетонных коробках, остался лишь быт, серый, как эти улицы. Все не так, все совсем не так, но я вижу, что ты не слишком то склонен верить мне в этом. Что же. Я расскажу тебе историю, которая случилась с одним из моих друзей в те времена, когда тебя еще не было. Слушай, племянник, и не говори потом, что не слышал этой правдивой истории.
История о Юноше и Звезде.
Жил лет двадцать назад – в те времена, когда твой дядя еще был юн! – в нашем городе один юноша. Звали его Рикардо, но это не слишком важно – ведь не из-за имени приключилась с ним та история, что я решил поведать тебе, нет, совсем не из-за имени. Ты вот привык, что все герои с детства чем-то сильно отличались от своих сверстников, не так ли? Так вот, Рик был истинно одним из них, ну, пусть и не полностью на них походил, но, все же, с тем же удовольствием гонял с ними мяч на заднем дворе, сбегал в уроков – особенно с математики, которую уже тогда вел Генрих Львович – в парк и не любил манную кашу с комками. Правда, попробовать он успел несколько больше своих сверстников – с год ходил в художественную школу, занимался различными единоборствами, а с гитарой даже накоротке сошелся, но, тем не менее, среди мальчишек и девчонок он был своим. Разве что вот как ты тосковал по тем временам, что описывались в сказках и не верил, что сказке есть место здесь и сейчас, да еще и с ним. А где-то во многих миллиардах километров от нашего города, среди бескрайних, бархотно-черных просторов холодного космоса висела одинокая звездочка, пусть и видимая с Земли, но отнюдь не из тех, про которые рассказывают на уроках астрономии. Да и в научных кругах про нее ничего не говорили – Звезда хоть и была молода, но ученые уже успели про нее все-все узнать – и массу, и класс спектральный, и еще много чего столь же несказочного. А Звезда эта, между прочим, как и все Звезды, была живая, и с большим интересом смотрела она на Землю, на то, как люди – вот мы с тобой, скажем – на ней копошимся. Как же – такие маленькие, а столько всего интересного наизобретали-напридумывали! Другие же звезды неодобрительно показывали в ее сторону протуберанцами – вон, мол, пигалица выискалась – нет бы свою планету завести, да таких же забавных мартышек на ней вывести, так нет же – на любимую игрушку старины Сола заглядывается! Впрочем, Звезде до их неодобрения дела была мало – всех остальных своего рода-племени она считала скучными занудами. А Рикардо, чтоб ты знал, очень любил по ночам на звездное небо смотреть, особенно когда пытался новую мелодию сочинить – больно уж ему строгая красота этого чуда природы помогала сосредоточится. И по чистой случайности, не иначе, чаще всего он при этом смотрел не на все небо вообще, а на одну конкретную Звезду, а однажды даже бросил – в шутку, не иначе! – «А эту мелодию я хотел бы посвятить тебе, Звезда». И какой бы негромкой не была эта прекрасная мелодия, она достигла Звезды, заставив ту смутиться изрядно – ей ведь до этого еще никто и никогда ничего такого не посвящал, разве что шальными астероидами кидались. А тем временем Рик поступил в институт, и учился там весьма пристойно, только вот столько времени учеба занимала, что почти и не оставалось времени смотреть на небо, да и времена тогда сам знаешь, какие были – все, кому не лень скорый конец Света пророчили. И ведь они были правы, даже со всеми Звездами это уже согласованно было – что в определенные день и час они все погаснут. Не навсегда, конечно – на такое бы они никогда не согласились, а лишь на пару лет, но и этого бы хватило. А какой смысл делать что-то прилежно, если однова скоро пропадать? Вот и стали тогда люди работать все хуже, а об учебе и вовсе речи не было – если лекцию хоть полгруппы придет, то уже чудо! А Рикардо ведь не очень отличался от остальных, как я уже говорил, так же учебу забросил, вновь начав на гитаре играть. И вновь, сочиняя новые песни, он смотрел на ту же Звезду, что и в детстве. А так, как со школьных времен у него засердечных друзей уж не было, да и те разъехались кто куда, то стал он со Звездой говорить о том, о сем, а она ему подмигивала лукаво. И вот настала наконец та ночь, что была назначена для Конца Света, все люди ударились кто во что горазд, а Рик, как и многие ночи до этого, сидел и смотрел на Звезду, и тихонько ей играл. А остальные Звезды в это время гасли одна за другой, и было это воистину страшно – будто бы с прекрасной черной эмалевой пластины небес какой-то хулиган выковыривал сиявшие там некогда алмазы, один за другим, один за другим и клал их к себе в темный и пыльный карман. А Звезда забытьем забыла про то, что сегодня ей тоже надо бы погаснуть, да и не хотела она этого, а хотела другого – слушать и слушать песни Рикардо, одну за другой, а в ту ночь он пел только о любви. Песня сменялась песней, а Звезд на небе оставалась все меньше, и когда их стало не многим больше десятка, он запел последнюю сочиненную им песнь – песнь о Юноше, что с детства влюбился в Звезду и хранил ей верность все годы. И пусть он не называл имен, пусть весь текст не давал никому понять, про кого же именно пелось, Звезда поняла – он пел про них, про нее и себя, так он признавался ей в любви, что пронес сквозь годы и невзгоды. В тот самый миг Звезде напомнили о том, что и ей пора бы угаснуть, только вот вместо согласия она таким шквалом тяжелых частиц запустила в того, кто решился это сказать, что больше никто ей не рисковал напоминать об этом. А под утро люди, подняв головы к небу, увидели там одинокую Звезду, сиявшую столь сильно, что казалось, будто бы все остальные звезды отдали ей свой свет. Стоит ли говорить о том, что Конец Света, таким образом, оказался сорван полностью и окончательно и Звезде этого не простили? Думаю, ты и сам это понимаешь. Через пару лет астрономы зафиксировали вспышку сверхновой там, где когда-то сияла одинокая Звезда, а так, как ничего такого они не предсказывали, а предсказывали прямо обратное, то лишь пожали плечами, внесли соответствующие изменения да забыли. Но Рикардо не забыл. Он все помнил и все понял, и в память о своей великой любви забросил он работу, вновь достал свою гитару да отправился по миру, став со временем известным певцом, но не было ему дело об этой известности – просто только так он мог хоть как-то отблагодарить Звезду за все, чем она была для него.
Вот видишь, племяш… а ты говоришь, что нет места сказке здесь и сейчас…
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Люблю я своего провайдера - он долгое время работает без сбоев, а потом кааак ляжет! Вот как в этот раз, например, было - четверга и до сегодня. Они меня еще и удивили - нет дали где-то после восьми... Радость, однако. В общем и целом у меня все отлично, радует приближающееся первое число - и началом учебы радует, и тем, что вернется самое дорогое для меня существо.
Пока не было нета немного побаловался бумагомарательством, притом одно из наблюдейний, увы, делось. Хотя не увы - знаково, думаю. Сначала его стоит действительно обсудить, а уж потом заново писать и выкладывать...
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Внимание, вопрос... Может, кто помнит, из какого и чьего стихотворения строка "Тебе - рассвет, другим - стремительный закат"? А то что-то меня наглючтло на это...
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Что нужно для счастья? короткий, всего на полторы минуты звонок - только бы там был не какой-то там голос, а Голос. Единственный в своем роде голос, вобравший в себя все...л Полторы минуты... не столь уж важно, что будет за них будет произнесено - любые слова... почти любые слова ты не воспримешь сразу - лишь потом, вспоминая поймешь, что тебе хотели сказать. А пока - пока у тебя есть эти полторы минуты голоса. Полторы минуты дикого счастья.
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Тэнгу разминает пальцы, Тэнгу запивает хачапури крепким кофе... Если уж надо как-то прихлопнуть пару недель, то прихлопну их с толком. Начну сейчас, благо, дел накопилось... А так как Тэнгу, на самом деле, не слишком любит дела как таковые, то делать их старается когда в голову взбредет, но быстро и качественно. Ну, успеха мне в этом, и да займут дела весь мой мозг...
И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным
Сижу, гоняю в собственной голове бильярд из мыслей... На поле шаров почти не осталось... Странно, однако... Но ничего - завтра будет сыгранна новая партия... И еще одна через день...